Сценарий, 1-го отделения праздничного вечера, посвященного 110-тилетнему юбилею Бугурусланского драматического театра им.Гоголя. Виват, театр, виват!..
Сцена представляет собой древнегреческий театр. Видна только часть арены, поросшая травой, каменные ступени театральных трибун полуразрушены, в стенах проросли деревья, все покрыто толстым слоем пыли тысячелетий. На самой вершине трибун расположен огромный перекидной календарь. Сейчас он закрыт. Полумрак. Наверху, в небе над самыми трибунами пылает огонь. Откуда-то из глубины сцены появляется Некто. Его лица не видно. Но вот он выходит на авансцену, зажигает свечи на небольшом канделябре, все вокруг освещается тусклым призрачным светом, и мы сразу же узнаём в нем Николая Васильевича Гоголя. Он не спеша поднимается на самый верх театральных трибун, устанавливает канделябр на полуразрушенную колонну, достает из-за пазухи пачку исписанной от руки бумаги и потрясает ею в воздухе.
ГОГОЛЬ. Мой труд окончен! Слышишь, Вельзевул? Окончен труд! Финита!!! Но что опять не так? Зачем по-прежнему театр в запустенье…как же так? Не слышно песен лиры, актеров голоса умолкли, и все окутал прах времен… Пытается привести все в порядок.Ты обещал, проклятый черт, дать упоение душе, и труд мой оживить! Вот он окончен! Так где же Свет, где люди, Вельзевул, где боги?! По-прежнему театр этот – царство духов. Они вокруг, я слышу их, они – как тени, меня тревожившие с давних пор. Найдется ль наконец им воплощенье… Словно из-под земли появляется Черт.ЧЕРТ. Нет, нет, Николай Васильевич, так не пойдет! Твой труд хорош, но он до мерзости приличен! 110 лет театру с именем твоим, а где же я?ГОГОЛЬ. О чем ты говоришь?ЧЕРТ. Да брось… Ведь мы друзья! И всякий труд твой не обходился без моей персоны. Теперь же ты обо мне забыл. Ты вспомнил о мифических богах, а обо мне забыл!!!ГОГОЛЬ. Как ты мне надоел! Что было в прошлом, поглотило Время. А нынче обойдется без тебя!ЧЕРТ. Здесь без меня ничто не обойдется! Взмахни своим пером, Великий Мистик, и тот час будет свет, и оживет твое воображенье, но знай – я всюду. Я стану разрушать все то, что ты рисуешь! И, коли, труд твой так хорош, как ты сказал, мне не под силу будет изменить финала. Но все же будет так, как мыслю я! (исчезает под землей)ГОГОЛЬ. Силен ты, Черт, на хитрости, но люди, что от Бога – сильней тебя! А все прекрасное, конечно же, от Бога! Вот новый мой рассказ… «Театр на Кинеле в Бугуруслане»! Взмахивает пером, и в тот же миг врывается музыка, яркий свет, танцуют артисты, летают воздушные разноцветные шары, серпантин… Атмосфера шумной многолюдной вечеринки. Во время танца Гоголь проходит мимо танцующих артистов и незаметно скрывается где-то в глубине сцены. Когда танец заканчивается, все разбегаются с шумом и гамом. Разбегаются кто куда, а в проходе между трибун появляются Зевс и Гера. Зевс отряхивает свое белое платье, то и дело кашляя. Гера чихает от пыли.ГЕРА. О, Зевс, Зевс! Я тебе говорила, не стоит опускаться так низко! От этой пыли можно умереть.ЗЕВС. Тебе это не грозит, Гера. И потом, ради победы я готов опуститься даже в Тар-тар.ГЕРА. Мог бы устроить все это шоу дома – на Олимпе.ЗЕВС. Молчи, женщина! Олимп для Богов. Люди там не к месту. (подходит к перекидному календарю) Ну, давай, назови время.ГЕРА. Не имеет значения. Время не властно над истинными ценностями. Открывай любую страницу.ЗЕВС. (переворачивает страницу календаря, на ней значится: «VIвек до нашей эры»). Шестой век до рождения Христа! Прекрасно! Назови имя.ГЕРА. Эзоп!ЗЕВС. Почему Эзоп? ГЕРА. Ну…он ведь был так популярен в это время, и потом, он прекрасный рассказчик.ЗЕВС. Что ж, мне все равно, Эзоп, так Эзоп. Зевс взмахивает жезлом, в тот же миг небо над театральными трибунами озаряется вспышками множества молний. Гремят громы. В проходе между трибунами появляется Эзоп. Он в явном замешательстве, видно, что совершенно не понимает, что происходит, и как он здесь оказался.ЗЕВС. (Эзопу) Эзоп!!! Рад созерцать тебя!ГЕРА. Здравствуй, Эзоп! ЭЗОП. Верховный Зевс и величайшая из богинь Гера?! (падает навзничь)ЗЕВС и ГЕРА. (вместе, освещаемые всполохами молний) ДА, ЭТО МЫ!!! (гремит гром)ГЕРА. (Эзопу) Ты все такой же милый!ЗЕВС. (Гере) Что? Почему это он «милый»?ГЕРА. Не гневайся, Громовержец, ну…он просто симпатичный…ЗЕВС. Он симпатичный? Да он уродлив!ГЕРА. Зевс…ЗЕВС. Он горбат!ГЕРА. Зевс, ну признай, в нем есть харизма.ЗЕВС. Да у нас на Олимпе симпатичных с харизмой пруд пруди!ГЕРА. Но ведь он же еще и талантливый! (Эзопу) Поднимись с колен своих, Эзоп!ЗЕВС. (Эзопу) Да, да, давай без церемоний, старина. Какие уж теперь церемонии? Кто теперь помнит о нас, Величайшем громовержце Зевсе и его очаровательной супруге Гере? Ты наверняка спрашиваешь себя, что происходит, почему ты здесь и для чего? Не терзайся, сейчас мы тебе все объясним.ГЕРА. Все дело в пари.ЭЗОП. Пари?ГЕРА. Ну да, пари. Видишь ли, мы с супругом поспорили по поводу одной весьма щекотливой темы.ЗЕВС. Называй вещи своими именами, Гера. Эта щекотливая тема есть не что иное, как театр.ЭЗОП. Театр?ЗЕВС. Именно! Видишь ли, Эзоп, Гера не только покровительница, но и величайшая поклонница этого рода искусства. Она просто фанатик. ГЕРА. Чего не скажешь о Зевсе. Он признает только наш олимпийский театр. Столетиями может потягивать пиво и орать, как ненормальный: «Спартак чемпион»! А всякий театр вне Олимпа, по его убеждению – ничтожен.ЗЕВС. Ты же знаешь, Эзоп, как прекрасен театр у нас на Олимпе… Впрочем, ты этого не знаешь. Не важно. Я еще могу допустить, что некое его подобие может существовать где-нибудь в Греции, поскольку в Греции есть все, но чем дальше от нее…ГЕРА. Вот! Он считает, что театр может быть только в Греции! И тогда я заявила, что театр – это искусство неподвластное ни Времени, ни тем более географии. Скажи мне, Эзоп, тебе говорит о чем-нибудь такое понятие, как Бугуруслан?ЭЗОП. Э-э-э…ЗЕВС. Не парься. Это место так далеко от Греции, что даже я узнал о нем только сегодня.ГЕРА. Но не смотря на это там сегодня празднуют театральный юбилей. Бугурусланскому театру 110 лет! Для людей срок весьма значительный.ЗЕВС. Но для меня дело даже не столько в этом. Мне было бы весьма интересно узнать, что такое театр в Бугуруслане. Я убежден – ничего такого, что я мог бы назвать театром.ЭЗОП. Что будет, если тебе не понравится, Величайший?ЗЕВС. Клянусь, ничего особенного. Я просто поражу его молниями.ЭЗОП. А если Величайшая из богинь все же окажется права?ЗЕВС. (хохочет) Я позволю ей водить экскурсии на Олимп!!!ЭЗОП. И все же, я не понимаю, какова в этом божественном пари моя роль?ГЕРА. Я выбрала тебя, Эзоп, так как красочнее и талантливее тебя никто больше не сможет рассказать нам о Бугурусланском театре.ЭЗОП. Но почему не Эсхил?ГЕРА. Он почивает на лаврах.ЭЗОП. Тогда, может быть, Софокл.ЗЕВС. Он болеет…после вчерашнего.ЭЗОП. Еврипид…ГЕРА. Нет, Эзоп. Ты лучший. Ты и Софокл, и Шекспир, и Мольер, и Чехов и Гоголь. Только такой восхитительный и умный поэт-баснописец, как ты, сможет выиграть для меня пари.ЗЕВС. Дерзай, старина. Вот здесь, на перекрестке Времен, тебе не сложно будет сделать это. Мы же будем наблюдать со стороны, но если что, обращайся, мы рядом! ГЕРА. Я надеюсь на тебя, Эзоп. Выиграй для меня пари, и ты станешь первым смертным гостем на Олимпе. Зевс и Гера исчезают. Появляется Черт.ЧЕРТ. Проси отставки! Ведь ты ничего не знаешь о Бугурусланском театре!ЭЗОП. (в замешательстве) О, Боги! Да ведь я ничего не знаю о Бугурусланском театре. ЧЕРТ. Разве ты знаешь, что такое театр вообще? Проси отставки, не влезай ты в этот глупейший спор двух мифических богов!ЭЗОП. Разве я знаю, что такое театр вообще? Впрочем…так ли это важно? Разве хоть кто-нибудь может знать о театре наверняка? Как и всякое искусство – это фантазия. А фантазировать я умею.ЧЕРТ. Глупец! А если что-то пойдет не так – крайним будешь ты. Тебе это надо? ЭЗОП. 110 лет? Черта с два! Боги задумали театр в Бугуруслане еще от начала Времен, а это значит, что он может быть весьма разнообразен. И в прочной нити истории иметь множество лиц.
Внимайте, Боги! Вот здесь, на перекрестке Времен, я покажу вам, на что способна человеческая фантазия. (подходит к перекидному календарю) Шестой век до нашей эры? Прекрасно. Пусть это будет первый эпизод. Про то, как все начиналось!
ЭПИЗОД I
Черт сплевывает и исчезает. Двери под трибунами распахиваются и в театр входят актеры в греческих туниках, мужчины и женщины. Мужчины рассаживаются на ступенях левой трибуны, женщины – на ступенях правой. Мужчинам прислуживает официант, который разносит чай всем возлежащим. Женщинам не прислуживает никто. Они заняты. Кто-то качает на руках младенца, кто-то чистит кастрюли, кто-то латает тунику и т.д.
1-ый МУЖЧИНА. Как вам это нравится, господа, еще вчера мы с вами жили в темном, отсталом городишке, где порядочному человеку и пойти-то было некуда. А сегодня? Сегодня у нас есть театр-чайная, и не хуже, надо сказать, чем в Греции! 2-ой МУЖЧИНА. Да что там в Греции? В самой Москве бы позавидовали!3-ий МУЖЧИНА. Да уж, господа. Да вы хоть понимаете, что мы теперь не просто купцы, мы теперь культурные люди. Только представьте себе, вот приезжаем мы, к примеру сказать, в Москву за товаром. А тамошний купец нам и говорит: «Понаехали тут!..» Раньше-то мы бы смолчали, а теперь?.. Да ведь теперь же мы прямо так и скажем… (на фоне пронзительного тонкого сигнала яростно жестикулирует руками) …потому как теперь театр есть у нас, и мы теперь народ культурный! (официанту) Плесни-ка мне еще, голубчик. ОФИЦИАНТ. (у него на разносе три чайничка) Из каких вам, барин? Столичная, Русская, Анисовая?3-й МУЖЧИНА. Русскую давай! И пусть все боги Олимпа знают, что русский купец в Бугуруслане отныне человек с тонкой душевной организацией! Я пью эту чашку за искусство!
ВСЕ. За искусство, господа!!! (пьют)
1-я ЖЕНЩИНА. Черт возьми, наши мужчины открыли заведение и теперь вечерами их домой не дождешься. Кто что не говори, а раньше, без театра было лучше.2-я ЖЕНЩИНА. Ну что ты, голубушка, без театра никак нельзя. Ведь это престиж. И потом, подумай сама, ну чем наш Бугурусланский обыватель занимался в те дни, когда у нас не было театра? С тоски пил горькую. А теперь? Теперь он приобщается к одному из высочайших искусств мира.3-я ЖЕНЩИНА. Брось, подруга! Вот мой к примеру, раньше-то придет вечером домой, от дел устамши, а я ему поесть, и чайку. А он-то как на меня глянет, так и вся усталость его куда денется. Хорошо было. А теперь? Поди ж ты знай, кто ему в этом его театре чай подает, да что за искусство ему там втюхивают, что он домой приходит ну такой одухотворенный…едва до постели и спать. Чертов театр!2-я ЖЕНЩИНА. Не могу с тобой согласиться. Все-таки, когда у нас появился театр, мы встали на одну социальную ступень с культурно развитыми муниципальными образованиями. С такими, как Афины, или даже Москва!1-я ЖЕНЩИНА. Так в Москве-то той, поди ж ты, и театр, как театр, а у нас что?3-я ЖЕНЩИНА. Что? 1-я женщина что-то шепчет на ухо 2-й и 3-ей.2-я и 3-я ЖЕНЩИНЫ. (вместе) Что???1-я ЖЕНЩИНА. Сама слышала, как девки на рынке болтали!3-я ЖЕНЩИНА. Так вот почему нас, женщин, не допускают в этот их чертов театр.2-я ЖЕНЩИНА. Так вот, значит, к какому искусству они там приучаются, черт возьми!1-я ЖЕНЩИНА. А ну, бабы, напролом! Выведем их на чистую воду! И пусть сам черт будет нашим свидетелем!!!
Женщины с шумом врываются на территорию мужчин, и в тот же момент официант объявляет:
ОФИЦИАНТ. Сегодня в нашем театре для вас танцуют ………………………………..………………………………………………………………………………………………………………………….
Мужчины, не замечая женщин, бурно аплодируют танцорам. Женщины замерли в благоговейном оцепенении. В проходе под трибунами появляется Змей-Горыныч.
ЗМЕЙ. Я свидетель! Я свидетель! А что нужно засвидетельствовать? Мужчины хохочут. Женщины в растерянности. Змей оглядывает себя.Что смешного? Что-то не так?1-ый МУЖЧИНА. Ты кто таков, братец?ЗМЕЙ. Как кто? Черт. Женщины ахают.2-ой МУЖЧИНА. Не уж-то Черт?ЗМЕЙ. Черт и есть!3-ий МУЖЧИНА. Да кто ж тебя звал-то сюда, чертяка?ЗМЕЙ. (указывает на женщин) Они-с! Женщины ахают. Мужчины, завидев своих жен, тоже ахают и вскакивают с мест.1-я ЖЕНЩИНА. (Змею) Какой же ты черт? Ты же Чудо-юдо какое-то!ЗМЕЙ. Шутишь, милая? Шестой век до нашей эры! В это время все черти именно в таком обличье представлялись. Так что я должен засвидетельствовать?2-я ЖЕНЩИНА. Я скажу. Мы, женщины, требуем равноправия! И мы не потерпим дискриминации со стороны мужчин, пусть даже любимых. ЗМЕЙ. Согласен. (мужчинам) Мужики, тут вы и вправду немного перегнули.3-я ЖЕНЩИНА. Женщина – она тоже человек! И тоже имеет право приобщаться к древнейшему искусству!ЗМЕЙ. Тихо, тихо, милая! Такие требования в храме, побойся гнева Богов!3-я ЖЕНЩИНА. Ну, может быть, не самого древнейшего…1-я ЖЕНЩИНА. Короче, мы требуем свободного доступа в театр!!! Театр – для всех!!!2-я и 3-я ЖЕНЩИНЫ. (скандируют) Театр – для всех!!! Театр – для всех!!!ЗМЕЙ. (женщинам) Успокойтесь, девочки, я все улажу! Женщины умолкают.(мужчинам) Мужики, мне кажется, надо с ними согласиться. Иначе, они здесь все разнесут.1-ый МУЖЧИНА. А я не согласен!!! Нам, мужчинам, необходимо отдыхать от женского произвола, от их упреков и капризов. И потом, шестой век до нашей эры!.. О какой такой эмансипации они говорят?2-ой МУЖЧИНА. Это что же получается? Женщины и здесь у нас перед глазами мелькать будут? А кто же будет хозяйство вести, домашний очаг хранить?3-ий МУЖЧИНА. А не пошел бы ты от сюда со своими уговорами, а то вон сейчас позовем Мельпомену, она тебе, черту, рога-то пообломает!!!ЗМЕЙ. Фу, как неприлично. Ругаться в храме искусства…3-ий МУЖЧИНА. (пристыженно) Простите, господа, вырвалось. Но что же делать? Если мы позволим нашим женам посещать театр, вы хоть понимаете, во что он превратится? ЗМЕЙ. Успокойтесь, мужики! Я понимаю, в шестом веке до нашей эры пойти на уступки женщинам было бы странно, но посудите сами, они же не требуют участия в таинстве постановок. Они хотят лишь созерцать. Так и пусть себе созерцают, а право творить и пожинать сладостные плоды своих творений остается за вами. Ну разве это не здорово, если они ежедневно будут рукоплескать вам, просить автографы, коллекционировать открытки с вашими портретами, умирать от любви к вам?.. Да они же вас на руках носить будут. И никаких капризов и сцен!!!ВСЕ МУЖЧИНЫ. (вместе) Пожалуй, ты прав! (женщинам) Милые, мы согласны!!!1-я ЖЕНЩИНА. Виктория, бабы! Вот что значит женская солидарность!2-я ЖЕНЩИНА. Девчонки, а вам не кажется, что здесь слишком много света? (официанту) Голубчик, нельзя ли поинтимнее обстановочку? Свет меняется.3-я ЖЕНЩИНА. (официанту) А это у вас что такое? (заглядывает в чайнички, морщится) Нет, нет, голубчик, это уберите, и больше чтобы здесь этого не было.3-ий МУЖЧИНА. Ну, что я вам говорил? Лиха беда – начало!ОФИЦИАНТ. Что же прикажете в таком случае?1-я ЖЕНЩИНА. Зрелищ!!!2-я ЖЕНЩИНА. Зрелищ!!!3-я ЖЕНЩИНА. Зрелищ!!! Мужчины поют.Как ночь без света, свет без тьмы,Как рыба в море без воды,Так нынче наши жизни без театра
Бессмысленны, печальны и пусты.
Как Гомер без песен и стихов – Так жить не может Греция без солнца и садов, И как альпинист без гор –
Так без сцены и кулис не может жить актер.
Служенье муз и красотыОтнюдь не терпит суеты.Так вот вам, жены, наш наказ –
Не ждите к ужину вы нас.
Танцуй, артист, и пой для сердца, для души,
На праздник всех друзей зови.
Пусть будет полон домТепла, удачи и любви.Вино таланта пей до дна,
Гори, гори твоя звезда!
По окончании номера полное затемнение, а когда свет набирается вновь, то на ступенях театра остается один лишь Эзоп.
ЭПИЗОД II
ЭЗОП Как скоротечно время. Как зыбки события. О, как пылает страсть и выжигает ревность! Как быстро все проходит, чтоб забыться… Родился, жил и умер и все: как будто и не был, не жил и не страдал на этом свете…» Как не гори, не освещай — забудут… Забудут, страшно…. Но о чем, бишь я? Ах, да о юбилее Бугурусланского театра.
В дыму и вспышках молний появляются Зевс и Гера.
ЗЕВС Вот значит как?.. Они уступили женщинам ради минуты славы?ГЕРА Зевс, будь снисходительней, они же смертные. Для них эта минута длится всю жизнь. Появляется Черт.ЧЕРТ. Стоп,стоп,стоп! Я, конечно, прошу прощения- но где же справедливость? Где справедливость, я вас спрашиваю?ГЕРА. Кто это?ЧЕРТ. (просто) Черт. Обыкновенный черт, небожительница. (в зал) Сразу видно гражданка оторвана от земли — богиня, одним словом. ЗЕВС. Эй, что тут происходит? О какой справедливости ты тут мелешь, червяк?ЧЕРТ. Без оскорблений, светлейший – все-таки праздник. ЗЕВС. А ты-то к нему каким боком?ЧЕРТ. Вот, громовержец — в саму суть. В самое яблочко, я бы сказал. Юбилей театра имени кого, блистательный? ЗЕВС. Имени Гоголя, балабол.ЧЕРТ. Вот приятно иметь дело с умным человеком…. Пардон с умным богом.
ЗЕВС. А ты-то при чем?
Мужчины, облаченные в женское, «оживают» и уходят. Вместо них на сцене появляются актрисы и замирают в тех же позах, в которых до этого замерли мужчины.
ЗЕВС Ну вот, это же совсем другое дело! Продолжай, Эзоп!
Актеры «оживают» и продолжают танцевать менуэт. Но на сей раз что-то не ладится. Актрисы меняют кавалеров, при этом отталкивая друг друга от них, каждая старается «потянуть одеяло на себя», т.е. солировать. Но это соло невпопад. Менуэт рассыпается. Актрисы принимаются бурно выяснять отношения.
ЗЕВС. (хохочет) Гера, ты только посмотри на это! Они дерутся!!!ГЕРА. Не удивляйся, Громовержец, ты сам хотел женщин! (к Шекспиру) Чем озадачен гений?ШЕКСПИР. Желания легендарных богов призывают меня с трепетом вершить их исполнения, но что же делать, если в наши времена, все женские роли играли мужчины, коих готовили с юных лет? МОЛОДАЯ АКТРИСА. Поэтому так мало женских ролей в трагедиях твоих Великий Бард?ШЕКСПИР. Конечно!ПЕРВАЯ АКТРИСА. Уилл! Я готова играть Джульетту! (играет) Ромео, как мне жаль, что ты Ромео, отринь отца, да имя измени. А если нет, меня женою сделай, чтоб Капулетти больше мне не быть!ВТОРАЯ АКТРИСА. Жалкое зрелище. Зря стараешься, роль Джульеты Уилл уже отдал мне!ПЕРВАЯ АКТРИСА. Что??? Ты Джульета? О, нет, Уилл, как ты мог?! Она же…она…в лучшем случае отец Лоренцо!ЮННАЯ АКТРИСА. Обидно, Уилл! Куда вот эта лезет играть Джульетту — ей уж скоро тридцать!ВТОРАЯ АКТРИСА. Ах, змея бездарная!ЮННАЯ АКТРИСА. Сама такая! (дерутся)МОЛОДАЯ АКТРИСА. Давайте поцарапайте друг другу рожи и никакой уж грим вам не поможет. Джульеттой буду я!ПЕРВАЯ,ВТОРАЯ и ЮННАЯ. Кто? Ты, старуха! (все дерутся)ГЕРА. Зевс, останови их!
ЗЕВС . (довольный) Ах, милая моя, так было, есть и будет вечно.
Актрисы поют на мотив песни «Гадалка» из кинофильма «Ах, водевиль, водевиль…»
До чего же изменчива лира На сюжеты, на жанры, стихи. Но за пьесы Вильяма ШекспираИ сейчас поругались бы мы. Сколько страсти, стремления, боли В них на сцене ныряем до дна, Как прекрасны центральные роли,
Ну а женская только одна.
Ну что сказать, ну что сказать. Шекспир нас не осудит Сюжет умеет замешать, И посмотреть: что будет, Вы не мешайте нам мечтать, Актрисы – тоже люди, Хотим Джульетту мы играть,
Так было есть и будет!
Под себя подминают мужчины Жизнь и драмы, разлуку, любовь. Но посмотрим на все это шире, И вернемся к заветному вновь: Разверните любимую пьесу, Там мужских ролей целый букет, Для актрис развернуться по шире
Если честно — возможности нет!
ШЕКСПИР. Слава Богу, в мое время такое было невозможно, Сколько пьес не было бы написано, если бы я еще участвовал в интригах актрис — женщин.ГЕРА. Видишь, Зевс, чего ты добился, вмешавшись в историю?ЗЕВС. Разве это не забавно, Гера? С моей легкой подачи появились не только актрисы, но и женщины драматурги, и даже женщины-режиссеры! ВСЕ АКТРИСЫ. Слава Богу!!!ЗЕВС. Да. Слава мне!ГЕРА. (Шекспиру) Чем сейчас озадачен гений?ШЕКСПИР. Хочу дать выволочку труппе.
ЗЕВС. Валяй, Уилл! На это стоит посмотреть, послушать.
ШЕКСПИР. (Актеру) Пожалуйста, Генри, произнеси эту речь, как я показал тебе: легко и развязно. Если ты будешь кричать, как многие из наших актеров, так это будет мне также приятно, как если бы, стихи мои распевал разносчик. Не пили слишком усердно воздуха руками — будь умереннее. Среди потока, бури и водоворота твоей страсти должен ты сохранить умеренность, которая смягчит их резкость. О, мне всегда ужасно, если какой-нибудь дюжий длинноволосый молодец разрывает страсть в клочки, такого актера я в состоянии бы высечь за его крик и натяжку. Пожалуйста, избегай этого.1-ый АКТЕР. Такое ощущение, что я не премьер театра, Уилл, а начинающий бездарный дебютант.2-ой Актер. Однако, монолог прекрасный! Сколько страсти, экспрессии и свежести в придачу!ШЕКСПИР. Не будь, однако же, и слишком вял. Твоим учителем пусть будет собственное суждение. Мимика и слова должны соответствовать друг другу; особенно обращай внимание на то, чтобы не переступать за границу естественного, ибо все, что изысканно, противоречит цели театра. А цель его была, есть и будет — отражать в себе природу: добро, зло, время, и люди должны видеть себя в нем как в зеркале.ГЕРА. (Зевсу) Как будто бы к сегодняшним актерам обращается Великий Бард.ЗЕВС. Гений!ШЕКСПИР. Если представить их слишком сильно или слишком слабо, конечно, профана заставишь иногда смеяться, но знатоку будет досадно; а для вас суждение знатока должно перевешивать мнение всех остальных. И не следует говорить, чего не написано в роли: чтобы заставить смеяться толпу глупцов, шуты хохочут иногда сами в то время, когда зрителям должно обдумать важный момент пьесы; это стыдно и доказывает жалкое, честолюбие шута.2-ой Актер. Какой монолог, Уилл! Советую воспользоваться им в одной из будущих пьес.ШЕКСПИР. Пожалуй…Он сгодится в моей новой трагедии. Названия пока я не придумал: Эдуард, Филипп, Гамлет… Не знаю; Не решил. А ты, Ричард, начинай играть роли любовников.2-ой Актер. Хо-хо! Любовников, которые предоблестно убивают себя из-за любви! Ага… Значит тут требуются слезы, чтобы сыграть роль, как следует. Ну, если я возьмусь за нее, готовь публика носовые платки! Я бурю подниму… Я, в некоторой степени, сокрушаться буду… Но сказать по правде, главное мое призвание – роли злодеев. Геркулеса я бы на редкость сыграл, или вообще, такую роль, чтобы землю грызть и все кругом в щепки разносить! Р-р-р!… Р-р-р… Р-р-р!.. Отменно? А? Вот вам была манера Геркулеса, характер злодея… Любовник – куда слезоточивее.ЮННАЯ АКТРИСА. Играющим дураков нужно запретить говорить больше, чем для них написано.ВТОРАЯ АКТРИСА. Некоторые доходят до того, что хохочут сами, для увеселения худшей части публики.
МОЛОДАЯ АКТРИСА. Это показывает, какое дешевое самолюбие у таких шутников.
Шекспир начинает, актеры постепенно расходятся, свет переходит на Эзопа, и монолог заканчивает уже Эзоп.
ШЕКСПИР. Ведь назначение театра – держать, так сказать, зеркало перед лицом природы – показывать доблести ее истинное лицо, и ее истинные низости.
ЭЗОП. И каждому веку истории – его неприкрашенный облик.ЗЕВС. Какие слова, Эзоп! Еще немного, и я проиграл…ЧЕРТ. (разоблачается) Ну а я? Как вам? Блистал?ЗЕВС. Сыграл неплохо. ЧЕРТ. Неплохо? И это все? ЗЕВС. Эй, балабол! Сыграй-ка просто зрителя. Не то народ решит, что у тебя сегодня бенефис.ЧЕРТ. Исчезаю, светлейший. (в зал) Сыграл прекрасно — даже Зевс ревнует к моей славе. ЗЕВС. Продолжай, Эзоп!
ГЕРА. Продолжай в том же духе, Эзоп.
ЭПИЗОД III
ЭЗОП. Однако, вернемся в русский театр – какие имена, какие драматурги, актеры, меценаты!.. О, бессмертные Островский, Пушкин, Гоголь, Чехов!.. Мы рукоплещем вам, господа Щепкин, Ермолова, Станиславский…ЗЕВС. Да, да, великая история, и имена громкие… Нельзя ли чего-нибудь попроще?ГЕРА. Зевс!!!ЗЕВС. Что я такого сказал? Просто мне начинает казаться, что публика скоро запутается, кто здесь смертный, а кто…Зевс! Попроще, Эзоп, поскромнее. Выбери время, когда театр существовал без особых лавровых венков и таких монументальных фигур.ЭЗОП. В истории Бугурусланского театра не было безоблачных времен.
ЗЕВС. Ну так отбрось все сложное – хотим блеска, фарса, простоты!
Эзоп переворачивает страницу календаря. На новой странице начертано: «ВЕК 19»
ЭЗОП. Ну вот вам, Боги, театр времен крепостного права! ЗЕВС. Отлично! Смотрим, смотрим!ГЕРА. Как глаза загорелись! Ну почему все режиссеры мечтают, чтобы театр был крепостным, чтобы актеры не имели ни каких прав – одни только обязанности? ЗЕВС. В самом деле, Эзоп, есть ли какая-то причина?ЭЗОП. О Боги, конечно! Но это целая история. Она похожа на сказку, и все же – это быль.ЗЕВС. Интересно.ГЕРА. Весьма интересно.ЭЗОП. И так, некоторого числа осеннего месяца на улицах Бугуруслана появился человек. Он пришел со стороны вокзала, такова была традиция: все гости появлялись в этом городе именно оттуда. Гордым, уверенным шагом он подошел к зданию театра, смело распахнул парадную дверь и… Звали этого человека Главный Режиссер. В проходе под трибунами появляется Главный Режиссер. Он проходит по авансцене, с важным видом осматривая декорации и зрительный зал.РЕЖИССЕР. Галина Петровна, а почему мне столик не поставили? Тишина(зовет) Галина Петровна! Галина Петровна! Из зала появляется Галина Петровна. Семеня ногами, выходит на сцену.ГАЛИНА ПЕТРОВНА. Я здесь! Господин Главный Режиссер, я здесь!РЕЖИССЕР. Поставьте мне столик, пожалуйста! Галина Петровна убегает со сцены.(зовет) Господа актеры, прошу к началу! Тишина.Господа актеры! Нет ответа.(кричит) Галина Петровна! Пригласите актеров к началу! Галина Петровна вносит небольшой режиссерский столик.Где актеры, Галина Петровна?ГАЛИНА ПЕТРОВНА. Они курят, сейчас я позову. (убегает) Режиссер выкладывает из портфеля на столик пьесу, очки, пачку сигарет. Потом оглядывает сцену и уходит за кулисы. Вскоре возвращается со стулом в руках. (ворчит) Все приходится делать самому. (кричит) Галина Петровна, приглашайте актеров!!! Весьма вяло, как-то нехотя, на сцену выходят зрелая актриса, молодая актриса, молодой актер и Черт. Черт присутствует на сцене, вставляет реплики, но никто его не замечает и не слышит. Господа, репетируем со второго эпизода. Встаньте в мизансцены на начало эпизода. Артисты принимают позы.Начали!МОЛОДОЙ АКТЕР. (Зрелой актрисе) Как вы прекрасны, Фифи! В тот миг, когда я увидел вас…РЕЖИССЕР. Стоп! Михаил, мы же договорились еще на прошлой репетиции, что Зинаиду будут звать не Фифи, а Мадлен! Сначала, пожалуйста!ЧЕРТ. Скажи Фифи! Скажи Фифи!МОЛОДОЙ АКТЕР. Как вы прекрасны, Фифи… (к Режиссеру) Ой, простите… (к Зрелой Актрисе) Мадлен. Конечно же, Мадлен! В тот миг, когда я увидел вас…ЗРЕЛАЯ АКТРИСА. Ах, оставьте, безумец! Вы вскружите мне голову…РЕЖИССЕР. (к Молодому актеру и Зрелой актрисе) Стоп! Стоп! Я вас прошу, сдвиньтесь немного влево, вы загораживаете мне Сельфиду! Они сдвигаются. Молодая актриса кокетливо улыбается Режиссеру, а тот в свою очередь умиляется ее внешностью.Сначала, прошу вас!МОЛОДОЙ АКТЕР. Как вы прекрасны, Фифи…РЕЖИССЕР. (психует) Да не Фифи, а Мадлен, ну сколько же можно!ЧЕРТ. Ну что за режиссер? Все время меняет тексты!МОЛОДОЙ АКТЕР. (пререкается) Я уже так выучил! Все время меняете тексты, не поймешь, что учить! (к Зрелой актрисе) Как вы прекрасны, Ф… Мадлен! В тот миг…в тот миг…ЧЕРТ. (режиссеру) Гони его – главное Сельфида!РЕЖИССЕР. (перебивает) Все, будем считать, что вы свой текст сказали, отходите на задний план, а теперь выход Сельфиды!МОЛОДАЯ АКТРИСА. (грациозно перемещается на авансцену, проходит вдоль всей сцены, строя при этом глазки Режиссеру) Прошу Фифи к Дионису!РЕЖИССЕР. Умница! Превосходно! Гениально! ЗРЕЛАЯ АКТРИСА. (Молодой актрисе) Не Фифи, а Мадлен, девочка!РЕЖИССЕР. (нервничает) Ничего страшного, ну подумаешь, сказала «Фифи». В конце концов о том, что Фифи будут звать Мадлен мы договорились только вчера. (Молодой актрисе) Умничка, Сельфида, как прошла, как сказала, сколько смысла… Браво! (Молодому актеру и Зрелой актрисе) Учитесь, как нужно работать, лодыри. Еще раз сначала!ЧЕРТ. (зрелой актрисе) Сколько можно? Не пора ли немного прерваться?ЗРЕЛАЯ АКТРИСА. А можно перерыв?РЕЖИССЕР. Какой перерыв, мы только начали?! Сначала, пожалуйста!МОЛОДОЙ АКТЕР. Как вы прекрасны…РЕЖИССЕР. Все, сказали, отходите! Молодой актер и Зрелая актриса отходят на задний план.Сельфидочка, пожалуйста.МОЛОДАЯ АКТРИСА. Прошу Фифи к Дионису!МОЛОДОЙ АКТЕР. Мадлен!
ЧЕРТ. (режиссеру) Что он себе позволяет?
РЕЖИССЕР. (кричит) Михаил, не режиссируйте! Здесь пока я режиссер! В устах Сельфиды и «Фифи» звучит правильно, будем считать, что она называет Мадлен Фифи! (Молодой актрисе) Сельфидочка, когда проходите по центру, присядьте и оголите коленку, как будто поднимаете оброненную брошь.МОЛОДАЯ АКТРИСА. Но здесь нет никакой броши.РЕЖИССЕР. (кричит) Принесите брошь!!!ГАЛИНА ПЕРТОВНА. А реквизитора нет, господин Главный Режиссер, она ушла.РЕЖИССЕР. Как нет? Куда ушла?ГАЛИНА ПЕТРОВНА. Домой. Она подумала, что сегодня не нужна.РЕЖИССЕР. Черт знает что такое! (Зрелой актрисе) Зинаида, дайте вашу брошь!ЧЕРТ. Еще чего?ЗРЕЛАЯ АКТРИСА. У меня моя личная брошь! Не дам!РЕЖИССЕР. Ну я не знаю, Галина Петровна, отправьте кого-то из монтировщиков за реквизитором!ГАЛИНА ПЕТРОВНА. Монтировщиков тоже нет на месте, они ушли на обед.
РЕЖИССЕР. Обед? Какой обед, когда у нас репетиция!!! (орет в истерике) Это не театр, это балаган! Никакой дисциплины! Черт знает, что такое!!! С работы уходят, когда вздумается, артисты двух слов выучить не могут…
Хватается за сердце и падает без чувств. Артисты склонились над ним.ЧЕРТ. Мавр сделал дело – мавр может удалиться! (уходит)ЗЕВС. Какая, оказывается, у режиссеров нервная работа. Он что умер?ГЕРА. Эзоп, это было бы жестоко…ЭЗОП. Ну что вы, он не умер, он уснул. Да, просто, понервничав, заснул, и был ему сон… Свет меняется, актеры и боги исчезают. На фоне искрящихся звезд и летящих с большой скоростью облаков, Режиссер просыпается. Теперь он одет в богатую русскую косоворотку и атласные штаны. Тишина, слышно жужжание мухи.РЕЖИССЕР. (зовет) Галька! Галька! Появляется Галька с крынкой в руках.ГАЛЬКА. Чегось вам, барин? РЕЖИССЕР. Жара. Квасу принеси.ГАЛЬКА. А вот вам квасок! (подает ему крынку) Уж я-то знаю, чегось моему барину нужно, когдась он проснется!РЕЖИССЕР. (пьет квас) Ух…ядреный!.. Купил я, Галька, артистов для своего театра. Вот сейчас пьесу репетировать будем. Так ты ж гляди, помогай.ГАЛЬКА. Так куда ж я денусь-то, барин? Тут уж, как водится, не извольте беспокоиться. А артистов этих я ваших видела, так и прямо скажу — не стоят они тех денег!РЕЖИССЕР. Так уж и не стоят? Много ты понимаешь!ГАЛЬКА. Я хоть грамоте и не обучена, а сразу вижу: одна-то актерка немолода уж, а вы-то за нее, как за молодуху заплатили, а другая – хоть и молодуха, да страшна уж больно. Один только актер молоденький стоит, пожалуй, денег. И красив, и статен, а глаза – огонь!РЕЖИССЕР. Ишь ты, ишь ты… Ну, давай зови их сюда, начинать пора. Едва Галька скрывается за сценой, как тут же появляются актеры. Отбивают поклоны, здороваясь: «Здравствуйте, барин!» Режиссер раздает им тексты.РЕЖИССЕР. Прочтите, и будем репетировать!ЗРЕЛАЯ АКТРИСА. Не извольте беспокоиться, барин, пьеса известная. Нам она не нова.РЕЖИССЕР. Отлично! Тогда давайте начнем!МОЛОДОЙ АКТЕР. (играет) Как вы прекрасны, Мадлен! В тот миг, когда я увидел вас…РЕЖИССЕР. Погоди-ка, голубчик, а почему Мадлен? Ведь по пьесе она Фифи!МОЛОДОЙ АКТЕР. А так лучше, барин. Вы бы и сами ее потом назвали Мадлен. Все мои бывшие хозяева называли Фифи Мадлен.РЕЖИССЕР. В самом деле, ну что такое Фифи? А Мадлен – это звучит!ГАЛЬКА. (показывается из-за кулис) Говорила же я вам, барин, он просто душка!РЕЖИССЕР. Молодец, Михаил! Ты хороший актер! Продолжайте!МОЛОДОЙ АКТЕР. (играет) В тот миг, когда я увидел вас…ЗРЕЛАЯ АКТРИСА. Ах, оставьте, безумец! Вы вскружите мне голову…МОЛОДОЙ АКТЕР. (выходит из образа) Простите, барин, может быть было бы лучше, если бы мы с Мадлен произносили этот текст в глубине сцены? Так вам будет лучше видно Сельфиду. РЕЖИССЕР. Каков актерище! Предвосхищает все желания своего хозяина. Талант! У тебя есть фамилия, Мишка? МОЛОДОЙ АКТЕР. Фамилия моя проста и незвучна, барин. Щепкин моя фамилия.РЕЖИССЕР. Это она пока не звучна, голубчик, но я предрекаю тебе великое будущее!!! Продолжаем! (Молодой актер и Зрелая актриса отстраиваются на задний план) Пошла Сельфида!МОЛОДАЯ АКТРИСА. (грациозно перемещается на авансцену, проходит вдоль всей сцены, строя при этом глазки Режиссеру) Прошу Мадлен к Дионису!РЕЖИССЕР. Сельфида, ты умница! ГАЛЬКА. (выглядывает из-за кулис) Подумаешь, прошу Мадлен к Дионису! Да так любая сыграет!РЕЖИССЕР. Уймись, Галька! ГАЛЬКА. Да вы гляньте на нее, барин. Она же вся крашена!РЕЖИССЕР. Угомонись, тебе говорят! МОЛОДАЯ АКТРИСА. Не гневайтесь, барин. Давайте я лучше вот в этом месте присяду (присаживаясь, оголяет колено) ну, будто бы захотела поднять оброненную брошь. Это будет интересная краска.РЕЖИССЕР. Гениально! Ну, просто гениально! Сельфида, ты чудо! Галька, брошь!!!ГАЛЬКА. (выносит брошь и кладет ее в заданное место) Извольте, барин! А девка эта бездарна!РЕЖИССЕР. Ах, Галька, Галька. Хотел я тебе вольную дать, за преданность твою, а ты, вишь, веревки из меня вьешь. На волю-то хочешь?ГАЛЬКА. Не хочу, барин! Чего я там не видала? (застенчиво) Я режиссером хочу быть, вот как вы.РЕЖИССЕР. Эко куда хватила, девка! Да где ж это видано, баба – режиссер! Да еще и с такой фамилией… Волчек! Это ж, милая, надо мной все дворянство смеяться будет!ГАЛЬКА. А что? Галька Волчек, по-моему звучит, барин.
РЕЖИССЕР. Не в этой жизни, голубушка. Не в этой жизни. (хлопает в ладоши) Продолжаем!!!
МОЛОДОЙ АКТЕР. (поет)О, как прекрасны зрелые актрисы – Талант и страсть, талант и страсть!На сцене их прелестные капризыНам только всласть, нам только всласть!Мечту исполни зрелая артистка,Тебя молю, тебя молю!И лицезреть хоть издали, хоть близко
Всю жизнь мою – 4р.
ГАЛЬКА (поет)На сцене только юные актерыНам дарят свет, нам дарят свет!Им по плечу почти любые роли – Им равных нет, им равных нет!Их темперамент, свежесть, вдохновеньеВвергают в рай, ввергают в рай!Во мне дрожит одно мое желанье –
Всю жизнь играй! – 4р.
РЕЖИССЕР. (поет)В театрах только юные СельфидыИмеют вес, имеют вес!Опять нам дарят новые обидыВ пылу и без, в пылу и без!Ах, как отрадно на чудесное созданьеВесь век смотреть, весь век смотреть!Но не нарушь святое заклинанье:
Не смей стареть! – 4р.
В танце все актеры и Галька окружают Режиссера. Он в эйфории. Но свет меняется и всё возвращается в ту мизансцену, когда Режиссеру сделалось плохо. Сон закончился.
МОЛОДАЯ АКТРИСА. Не понимаю, сколько можно валяться в обмороке?.. У меня что, дел других нет? Лично мне ждать надоело, я ухожу. (уходит)ЗРЕЛАЯ АКТРИСА. Ну, я так понимаю, что репетиция закончилась? Тоже пойду, пожалуй. (уходит) Главный Режиссер приходит в себя.МОЛОДОЙ АКТЕР. Вам уже лучше, господин Главный Режиссер? Вы знаете, по-моему у меня жар. Позвольте мне удалиться? (уходит)ГАЛИНА ПЕТРОВНА. Ну, если я вам больше не нужна, то я пойду. (уходит) Появляются Эзоп, Зевс и Гера.ЗЕВС. (Режиссеру) «О времена, о нравы!» Не грусти, Режиссер, я тебя понимаю! Хочешь, я поражу их всех молниями?РЕЖИССЕР. За что?ГЕРА. За то, что их сердца охладели, за то, что променяли они наш божественный дар, именуемый талантом, на фальшивые маски, коим нет доверия.ЗЕВС. Они в сговоре с Мамоной и предали Мельпомену, сияние золота теперь заменяет им блеск истины.ЭЗОП. О Боги! О чем вы говорите?! Ведь вся эта история – всего лишь выдумка, фантазия, сказка… Так не бывает! Что было в прошлом – давно кануло в небытие, и нынче реально лишь настоящее! Правда есть только в сегодняшнем дне! (Перекидывает страницу календаря, на ней начертано «Век 21») Не грустите, господин Главный Режиссер, ведь вашему театру сегодня исполняется 110 лет! А он нисколько не состарился. Видите, как он многолик и разнообразен, как интересен он на любом этапе истории, и по сей день не растерял свои жемчуга. Идите! Идите дальше по этой волшебной нити Времени и вершите историю такой, какой вы ее видите. Главный Режиссер уходит. ЗЕВС. Выходит, Эзоп, ты нас разыграл? И все, что мы тут увидели – все это не настоящее?ЭЗОП. Все это прошлое, великий Зевс! А настоящее… Сейчас мы скинем маски, снимем грим, и… Вот оно – настоящее!!! На сцену выходит вся труппа театра. Сегодня мы такие. Кто-то из нас ликует от счастья, кто-то печален, кто-то обеспокоен чем-то, быть может, а кто-то вовсе беззаботен, но все мы живем и дышим только тем, что было дано нам свыше – великим божественным талантом. Отнимите его у нас, и мы погаснем. И к вам – зрителям двадцать первого века — я обращаюсь: приходите к нам. У нас для вас всегда есть множество полезностей для ума и сердца, но не смейте уничтожать снисходительностью провинциальный театр! Не смейте ухмыляться, следя за его репертуаром – он создается для вас. Не оскорбляйте себя уничижительными рецензиями на его спектакли – они сотворяются ради вас. Не сплетничайте о его артистах – они отдают частицу своей души и здоровья – вам. Не говорите плохо о провинциальном театре, он пережил столько, сколько нам с вами не постичь никогда. Сколько больших имен взошло на столичных небосклонах с этих подмостков.
Нам 110? Какие пустяки… У нас еще все впереди. Нам есть чем гордиться, и есть, кого вспомнить сегодня. Тех, кто уже не разделит с нами праздник, но кого мы, безусловно, будем помнить всегда.
Гаснет свет, на экране возникают фотографии Казанли, Таскаевой, Кошевого, Кашицкой Александры, Касаева, Бардашова и т.д. Актеры медленно распределяются по сцене, занимая позиции для танца. Рассредоточенно зажигают огоньки.
Голос (фонограмма) Когда я уйду далеко-далеко,Не мучаясь и не тревожась,Быть может вздохнет кто-то очень легко,А кто-то заплачет…быть может.О сцена! Свободная, как небеса,Ты дай мне побольше простора,Я знаю, с тобою живут голоса И души ушедших……………. Голос прерывается. Только фотографии, темнота, огоньки.ЭЗОП. (еще в темноте) Спасибо! Мы помним вас! Но живым – жить! Свет зажигается. Танец из спектакля «Леди на день». ЗЕВС. Гера, клянусь Небом, я проиграл пари!!! Все, что я видел, было восхитительно!!!ГЕРА. Клянусь Небом, я в этом нисколько не сомневалась! Театр так разнообразен, что в любых краях и во всякое время он будет тем волшебным посохом, который превращает серость смертного существования в волшебное, сказочное бессмертие.ЧЕРТ. Минуточку, вы это серьезно? А как же я? Я, понимаете ли, старался, изгалялся, волчком вертелся, а вам все понравилось? Зевс, я тебя не узнаю!ЗЕВС. Похоже, Черт, Великий Гоголь предугадал все твои пакости, и свел все твои старания на нет.ЧЕРТ. Этого не может быть! Не может быть! Зевс, ты же Верховный Бог, как могло тебе понравиться все это безобразие?ЗЕВС. Но ведь я не настоящий, я мифический Бог! Я так же, как и все остальные, есть плод фантазии Великого и по-настоящему Бессмертного Николая Васильевича. Гениального Гоголя, который покровительствует Бугурусланскому театру вот уже 110 лет. На сцене появляется Гоголь.
Гоголь. Ты напрасно старался, Черт, ведь я не забыл ни о ком. И хотя ты мне порядком надоел, все же я не мог не пустить тебя в эту волшебную сказку, именуемую театром.
ЧЕРТ. Какое чудо – оказаться в сказке С героями оживших вдруг легенд! Нас удивляют их костюмы, маски,
Захватывает действия момент.
ГЕРА. Они поют, горюют, размышляют… Накал страстей передается нам. Игрой своей нам души зажигают,
Искусство их – театр, не балаган.
ЗЕВС. Актеры – удивительное племя, И если умирают, то на время, Чтоб со следами пота на лице
Успеть еще покланяться в конце.
ЭЗОП. Да, мы не долго тешим ваши взоры, Увы, не долгожители актеры! Зато – среди вселенской кутерьмы –
В одну сто жизней втискиваем мы!
Сбрасываются элементы театральных костюмов, артисты в вечерних платьях, костюмах. Финальная песня на мотив «Виват, король, виват!..» Т.Гвердцетелли.